Парамаханса Йогананда ( 1893-1952)
Приблизительно в начале века, в те времена, когда Маунт Вашингтон достиг вершины своей популярности как курорт, перед одним мальчиком в Индии в часы экстатической медитации проносились видения таинственного монастыря на вершине горы в далекой стране. Послание, переданное его загадочными видениями, относилось к миссии, которую, он знал, ему предназначено когда-нибудь исполнить.
Мукунда Лал Гхош, впоследствии известный миру как Парамханса Йогананда, был сыном старшего управляющего Бенгало-Нагпурской железной дороги, и его ожидала перспектива богатства и высокого положения в миру, когда он вырастет. Но это был не тот мир, который его привлекал. С самого раннего детства он так пылко стремился к Богу, как другие жаждут человеческой любви или мирского признания. Любимым времяпрепровождением Мукунды было посещение святых. Они часто называли его “Чото Махашайя” — “Маленький господин”, или, буквально, “Маленький человек с великим умом”(1). Обращаясь с ним не как с ребенком, а как с духовно равным, многие задавали ему глубокие вопросы и искали совета в духовных предметах.
(1) Слово махашая (почтенный) состоит из двух корней: маха (великий) т ашая (образ мыслей).
Очевидно, это был незаурядный ребенок, хотя в своей автобиографии Йогананда представляет себя столь скромно, что читатель, незнакомый с интенсивной подготовкой, требуемой для высоких достижений в йоге, может прийти к заключению, что всякий в подобных условиях мог бы получить духовные переживания юного йога.
Вскоре после окончания средней школы Мукунда встретил своего гуру (2), великого Свами Шри Юктешвара из Серампура, штат Бенгали. У стоп этого великого учителя за поразительно короткий период — шесть месяцев — он обрел высокое состояние самадхи, или постоянного единства с Богом. Гуру оставил его в ашраме еще на девять с половиной лет, подготовив за это время к миссии распространения йоги на Западе. “Запад, — объяснял Шри Юктешвар, — пришел к высоким материальным достижениям, но ему не хватает духовного понимания. По воле Бога тебе предназначено сыграть роль в обучении человечества равновесию между материальной и внутренней, духовной жизнью”.
(2) Духовный учитель. Слово гуру часто применяют, в общем смысле, к любому почитаемому учителю. Но на духовном пути оно относится к сатгуру, или истинному гуру — к тому просветленному мудрецу, которому поручено Богом вывести духовно готовых искателей из темноты, к переживанию Высшей Истины. Хотя искатель может иметь много менее значимых учителей, сказано, что у него может быть только один такой божественно указанный гуру.
(3) Самадхи (космическое сознание) - состояние безграничного осознания, которое приходит к йогу, разрушившему гипноз эго. Христианские святые иногда описывали это состояние как мистический брак , поскольку душа приэтом сливается с Богом и становится единой с Ним.
(4) Место удаления от мирской жизни с целью занятий духовной практикой.
В 1917 году Мукунда, ныне монах с именем Свами Йогананда (5), предпринял первый заметный шаг на пути к исполнению своей миссии, основав небольшую школу для мальчиков в деревне Дихика, штат Бенгали. В 1918 году Махараджа Кашимбазара милостиво позволил ему перевести эту быстро растущую школу в кашимбазарский дворец в Ранчи, штат Бихар. Здесь школа достигла своего расцвета. Предлагая обучение божественному искусству жизни наряду со стандартным курсом образования, это учреждение быстро сделалось местом постоянных устремлений родителей и детей. За первый год количество заявлений о приеме достигло двух тысяч — гораздо больше, чем школа могла вместить. К концу второго года образовательные теории молодого директора-йога уже начали оказывать серьезное влияние на других учителей.
(5) Свами: буквально, господин — иначе говоря, тот, кто достиг господства над самим собой. Свами — титул, даваемый обычно санньясинам (отрекшимся), в подтверждение истины, что только тот есть истинный правитель мира, кто управляет самим собой. Отрекшихся, по той же причине, часто называют Махарадж (Великий Король).
Ананда (божественное блаженство) обычно является частью монашеского имени санньясина. Так, имя Йогананда означает Божественное блаженство через единение (йогу) с Богом , или, также, Божественное блаженство через практику йоги для достижения единения .
Обычай добавлять слово ананда к имени санньясина ведет свое происхождение со времен Свами Шанкары, известного также как Свами Шанкарачарья, древнего реорганизатора монашеского ордена в Индии. Шанкарачарья спас Индию от искаженного атеистического истолкования, которым буддисты намеревались подменить возвышенные учения своего основоположника. Он объяснил, что, хотя Истина действительно превыше человеческих концепций (как подразумевал Господь Будда, упорно отказывавшийся говорить о Боге), она тем не менее существует и может быть испытана. Высшее состояние божественного экстаза являет себя как невыразимое блаженство — превыше всяческих ожиданий , как его описывал Йогананда. Свами Шанкара дал определение Бога — Сатчитананда — существование, сознание, блаженство . Парамаханса Йогананда перевел это определение как Вечно существующее, вечно-сознающее, вечно новое Блаженство .
Как бы ни была школа в Ранчи дорога его сердцу, существовала другая, более серьезная миссия, к которой Господь уже тогда готовил его. Однажды, в 1920 году, во время медитации молодой йог получил видение: тысячи американцев проходили перед ним, пристально всматриваясь в него. Он знал — это было божественное послание. Пришло его время начать дело своей жизни на Западе.
Буквально на следующий день он получил приглашение выступить делегатом от Индии на Международном конгрессе религиозных либералов. В том году он проводился в Бостоне, штат Массачусетс, при содействии Американской Унитарианской Ассоциации. “Все двери открыты для тебя, — сказал ему Шри Юктешвар, когда он обратился к своему гуру за инструкциями. — Твои слова о йоге будут услышаны на Западе”. Получив подобный наказ, он принял приглашение.
В Америке он обнаружил множество людей, жаждущих духовных учений Индии и освобождающих техник йоги. Поэтому он остался в Бостоне, где в течение трех лет преподавал и читал лекции. Постепенно он адаптировался к американской культуре и постиг, как можно пробиться через предвзятые мнения слушателей к их сердцам.
В 1923 году он начал серию лекций и занятий в крупнейших городах Америки. Везде он пользовался чрезвычайным успехом. Толпы людей стекались к нему, иногда простаивая в очередях длиной в целые кварталы, чтобы войти. В отличие от большинства других учителей из Индии, он никогда не пытался навязать американцам культурные образцы поведения своей страны, но стремился показать, как одухотворить их собственную культуру. Динамично, с заразительной радостью доводил он до умов, погрязших в добродетелях “приземленного практицизма”, что наиболее практичный путь для всех — это поиск Бога.
Его магнетизм был неотразим. 25 января 1927 года в Вашингтоне, округ Колумбия, после лекции, на которой присутствовали 5000 человек, “Вашингтон пост” сообщала: “Свами побил все рекорды по устойчивости интереса”. Одно время известный фотограф держал фотографию Мастера в полный рост на улице возле своего ателье. Президент Кальвин Гулидж принимал Йогананду в Белом Доме. 18 апреля 1926 года в знаменитом Карнеги-Холле в Нью-Йорке Мастер в течение полутора часов поддерживал вдохновение трехтысячной толпы, повторявшей вместе с ним простое песнопение “О, Прекрасный Боже!” Он перевел его с хинди, на котором оно было написано Гуру Нанаком. Той ночью многие из его слушателей побывали в состоянии божественного экстаза.
В 1924 году Свами Йогананда предпринял турне на запад через весь континент. Когда он учил и читал лекции, тысячи людей обнаруживали, что их жизнь преображена не только его словами, но и притягательной любовью и явственным сиянием его внутренней радости.
Луиза Ройстон, старейшая из его учениц, которая впервые встретилась с ним в те далекие дни, описывала его как человека столь переполненного божественной радостью, что он порой просто взбегал на лекционный помост, его длинные волосы развевались, а оранжевое одеяние хлопало по телу, словно разделяя его воодушевление.
“Как себя чувствует каждый?” — кричал он обычно.
“Пробужден и готов!” — следовал незамедлительный ответ во главе с ним.
“Что ощущает каждый?”
И снова крик: “Пробужден и готов!”
Только в такой заряженной атмосфере он стремился говорить о Боге, которого описывал как самую динамичную, вызывающую радость Реальность во вселенной. Сухие теоретические лекции были не для него. Он прибыл в Америку не философствовать, но пробудить в людях пылкую любовь к Богу, страстное желание познать Его. Сильная, вдохновляющая личность этого учителя из Индии совершенно завладевала аудиторией.
Одна из причин почти ошеломляющего отклика, который Мастер встречал повсюду, была в том, что он никогда не рассматривал аудиторию слушателей как безымянную толпу, даже если она насчитывала многие тысячи. Он был поразительно чуток к каждому, как к индивидуальности. Часто он обращался к единственному члену аудитории, который в этом особенно нуждался. Я сам это испытал, обнаружив, как в ходе публичной лекции он кратко обращался к какой-то из моих личных трудностей. Когда я мысленно благодарил его, он с улыбкой бросал на меня взгляд, прежде чем продолжить свои рассуждения.
Мистер Оливер Роджерс (впоследствии Брат Девананда), пожилой человек, ставший монахом Маунт Вашингтон спустя год ли два после меня, однажды рассказывал Мастеру в моем присутствии:
— Я слушал Вашу лекцию двадцать пять лет назад в Симфоническом Зале, в Бостоне. В последующие годы мне часто хотелось узнать, где вы. Я полагаю, это была моя карма: я должен был вначале искать Бога на других путях, но побудительной причиной моих поисков всегда был тот вечер с Вами в Симфоническом Зале.
— Что еще было странно, — продолжал размышлять мистер Роджерс, — этот огромный зал был набит до отказа, однако в течение всей лекции Ваши глаза были прикованы ко мне!
— Я помню, — тихо ответил Мастер.
Прежде всего, во время каждой публичной лекции, Свами Йогананда искал души, духовно готовые посвятить свою жизнь Богу. Как он часто говорил: “Я предпочитаю душу толпе, хотя и люблю толпы, состоящие из душ”.
Во время его трансконтинентального турне в 1924 году многие с душевным трепетом предлагали Свами Йогананде остаться в их городе на постоянное жительство. Но на каждое такое предложение он отвечал: “Моя душа зовет меня в Лос-Анджелес”. Много лет спустя один из гостей Маунт Вашингтон спросил его: “Какое место в Америке вы считаете самым духовным?” — “Я всегда считал Лос-Анджелес Бенаресом Америки”, — ответил Мастер.
И вот он в Лос-Анджелесе. Люди стекались на его лекции в огромных количествах даже для такого, известного своей склонностью к духовным предметам города. Недели проходили при неувядающем интересе публики. И, наконец, он сообщил своим полным восторга ученикам, что намеревается организовать свою штаб-квартиру здесь.
Ему показывали многочисленные участки земли, но ни один из них не соответствовал видению, которое он получил в Индии. Он продолжал поиск.
В один из январских дней 1925 года он совершал поездку на машине с двумя или тремя учениками. Среди них был Артур Кометер, который вместе с другим учеником, Ральфом, был шофером Мастера в его поездке через Америку. Они ехали вверх по серпантину дороги на гору Вашингтон. Когда они проезжали поместье Маунт Вашингтон, Мастер вскрикнул: “Остановите машину!”
— Вы не можете войти туда, — запротестовали его спутники. — Это частная собственность.
Но Йогананду невозможно было отговорить. Он вошел на обширный участок и бродил по нему в молчании; наконец, взявшись за ограду теннисного корта, он тихо воскликнул: “В этом месте чувствуешь себя как дома!”
Когда я приехал к Мастеру в 1948 году, поместье Маунт Вашингтон было монастырем. Первоначально он планировал сделать его школой обучения “как жить”, подобной его широко известному учебному заведению в Индии, поскольку его надежды на одухотворение Запада были связаны с всеобщим обучением молодежи. Но вскоре он осознал, что его образовательные мечты были преждевременны для этой страны. В первую очередь в его идеалы должны поверить взрослые; только тогда появятся должным образом подготовленные учителя и родители, желающие посылать детей в его школы. Вскоре Маунт Вашингтон стал центральной резиденцией для взрослых, желающих посвятить свою жизнь Богу.
В 1925 году многие американцы были вдохновлены посланием Йогананды, но мало кто был готов полностью отдать свои жизни духовному поиску. Даже в Индии, как утверждал Господь Кришна в “Бхагавад Гите”, “Среди тысяч людей едва ли один ищет Меня, а из тысячи ищущих меня едва ли один воистину знает Меня”. Свами Шанкарачарья однажды заметил: “Детство занято играми; молодость занята романами и семьей; старость занята болезнями и заботами: где же человек, который занят Богом?” Здесь, на материалистическом Западе, очень и очень немногие желали тратить время на глубокую медитацию. Они приходили по одному. Многие ушли; немногие остались. Йогананда мог пойти на компромисс в своих высоких стандартах и снизить их, чтобы осталось больше людей, но он никогда этого не делал. Единицами, но они все же приходили, и количество глубоко ищущих душ среди них постоянно росло. Монашеский орден мало-помалу развивался и со временем достиг такого высокого духовного масштаба, какого я не видел больше нигде, даже в Индии.
Несколько лет Свами Йогананда продолжал свои поездки по стране, давая лекции, обучая, привлекая к своей работе постепенно растущую группу преданных учеников. Наконец он почувствовал, что Бог побуждает его закончить эти духовные “кампании”, как он их называл, и возвратиться в Маунт Вашингтон, чтобы посвятить свое время обучению тех людей, которых он туда посылал.
По прошествии лет все больше и больше учеников по всей стране осознали, что Мастер дал им нечто гораздо большее, чем толкование церковных учений, с которым они выросли: это был целостный, самодостаточный духовный путь. Он всегда советовал своим ученикам оставаться верными собственной церкви, если они этого хотели. Но многие начинали чувствовать его дело, как единственную церковь, в которой они нуждались. Так продвигалось его дело, не путем миссионерского обращения, но через личный опыт самих учеников, испытавших эффективность его учений. Все больше и больше людей, которым мирские обязанности не позволяли присоединиться к его монастырю, объединялись в своих городах, образуя центры Общества Самореализации. В Маунт Вашингтон составлялись уроки, представляющие собой подборку его наставлений и записей, и рассылались последователям по всей стране. К 1935 году эта работа вполне установилась и процветала.
В том же самом году гуру Йогананды, Свами Шри Юктешвар, призвал его назад в Индию. И ставший теперь знаменитостью ученик провел там год, путешествуя по стране и собирая большие аудитории.
Посетитель ашрама Шри Юктешвара в Серампуре однажды сравнил Свами Йогананду с другим свами, широко известным в Индии. Великий гуру, редко снисходивший даже до небольшой похвалы, на этот раз ответил со скрытой гордостью: “Йогананда значительно выше”.
В том году Шри Юктешвар удостоил своего возлюбленного ученика высшего в Индии духовного титула: Парамханса (6)
(6) Буквально Высший Лебедь . С древних времен лебедь был символом божественного просветления. Тому есть три причины. Во-первых, подобно лебедю, равным образом чувствующим себя как дома на земле и на воде, просветленный йог как дома и в этом мире, и в океане Духа. Во-вторых, есть поверье, что когда лебедь пьет смесь молока и воды, он обладает способностью проглатывать только молоко; предположительно, он делает это путем сворачивания молока. Сходным образом ханса, или просветленный йог, проводит ясное различие между молоком божественной реальности и водой заблуждений. В-третьих, ханса (лебедь) на санскрите означает также хан са ( Я есть Он ): выражение, обозначающее благословенную реализацию истинного мастера. Высший среди этих ханса есть парама (высший) ханса. Уже достигший освобождения, парамханса не нуждается в борьбе с земными заблуждениями при помощи меча распознавания, ибо в любое время видит Божественное во всем, без всяких усилий.
Йогананда писал свой титул Парамханса без добавления а в середине. Именно так, фактически, это слово обычно произносят в Индии. По мнению ученых санскритологов слово парамханса правильнее писать как парамаханса, с дополнительным а в середине. Но учёная строгость не всегда согласуется с неучёным воспрятием.
В английском эта буква а в середине увеличивает проблемы с произношением, так как люди делают там паузу и выделяют букву, которая в Индии вообще не произносится. Иначе говоря, средний американец или англичанин, а возможно, что и средний не индиец вообще, произносит это слово как парамааханса . Но правильно произносить парамханса.
Санскритологи допускают написание парамханса западными людьми, которые просто хотят поточнее знать, как произносится это трудное для нас слово.
Одной из первостепенных целей его работы было “распространение духа братства среди всех людей и помощь в организации во многих странах самоокупаемых общин для простой жизни и возвышенного мышления”. Именно на установление такой “общины всемирного братства”, он направлял теперь большую часть своих усилий.
Проблема, к которой он обратился, была сходна с той, что впервые возбудила его интерес к детскому образованию. “Окружение, — обычно говорил он, — сильнее, чем сила воли”. Окружающая обстановка, в которой живет ребенок, в значительной степени определяет его установки и поведение, когда он вырастет. Подобным же образом окружение, в котором живет взрослый, может полностью определить успех или неудачу его усилий по изменению своих старых вредных привычек. Парамхансаджи убеждал людей жить, по возможности, в гармоничной окружающей обстановке. Одиноким людям с глубоким стремлением к Богу он предлагал жить в монастыре. Но, рекомендуя ученикам, связанным мирскими обязательствами, регулярно посещать церкви Общества Самореализации или службы в центрах, он с грустью осознавал препятствия, с которыми они сталкивались. Увы, современное окружение, даже когда оно внешне выглядит гармонично, в большинстве своем не способствует духовному восхождению.
Он пришел к решению создать такие места, где все — и семейные, и одинокие могли бы жить в атмосфере божественных влияний. Места, где семья, друзья, работа и общее окружение, — все приводило бы к духовному развитию; короче говоря, духовные поселения или “общины всемирного братства”. В начале сороковых годов он решил основать одну из таких общин.
Инсинитас был тем местом, которое он выбрал для осуществления своего проекта. Здесь он начал принимать семьи. Читая в церквях лекцию за лекцией, он убеждал людей сочетать медитативные усилия с более простым, свободным стилем жизни в духовной общине.
Ряд проектов, которые он предпринял в течение своей жизни, можно рассматривать как руководство для будущего в силу того, что их выполнение зависело от готовности общества в целом, а не от его видения будущего и силы воли. Общество было еще не готово к ним. Таким образом, хотя он и мечтал основать в Америке школы обучения “как жить”, а одну из них попытался открыть в Маунт Вашингтон в 1925 году, Америка еще не имела достаточного уровня духовного развития, чтобы позволить его мечте осуществиться.
Тем не менее, все, что он делал, по-видимому, имело основательные причины. В самом деле, что более всего свидетельствует о его пожеланиях по работе на годы и даже поколения, как не серьезная попытка осуществить эти пожелания в период его собственной жизни? Великие люди не могут надеяться на воплощение всех вдохновенных идей своего гения за краткий промежуток времени, отведенный им на земле. Но насколько очевиднее становятся их намерения для тех, кто следует по их стопам, если они смогли начать строить что-то, а не просто говорить об этом. Так было со школой обучения “как жить” в Маунт Вашингтон. Таким был и Университет Йоги, основанный Йоганандой в 1941 году с разрешения властей штата Калифорния, который впоследствии пал перед безразличием публики. И таким же было его “поселение всемирного братства” в Инсинитас.
Ему не было дано завершить эти проекты в течение своей жизни. Америка была просто не готова для этого. То, что его усилия не привели к успеху, нельзя рассматривать как смену намерений, учитывая значение, которое он придавал этому на протяжении всей жизни. Скорее, практическая демонстрация его интереса должна была вдохновить других воспользоваться этим планом позже, когда его выполнение станет возможным.
В последние годы жизни он все больше времени посвящал работе над своими произведениями. Одним из наказов, которые он получил от своего гуру, было выявление внутреннего сходства между Индийскими Священными Писаниями, особенно “БхагавадГитой” и Старым и Новым Заветами. В Твенти-Найн Палмз он написал комментарии к “Бхагавад Гите”, Книге Бытия и Откровениям (по его словам, учения Откровений — это “чистая йога”). К тому времени он уже закончил детальные комментарии к четырем Евангелиям Библии.
7 марта 1952 года он покинул свое тело. Это была невероятно плодотворная жизнь. К моменту ее завершения центры СРФ (SRF — Self-Realization Fellowship — Общество Самореализации) процветали во многих странах. Число учеников Йогананды по всему миру насчитывало десятки тысяч. Он открыл для Запада индийские учения так, как этого не удавалось ни одному другому учителю. Впервые великий учитель из Индии провел большую часть своей жизни на Западе. Столь широко распространенный интерес к духовным учениям Индии возник в последние десятилетия в значительной степени в результате его учения и яркого личного примера.
Центром этого широкого движения было поместье Маунт Вашингтон. Там и началась моя жизнь в ученичестве.
